| Главная / Все личности / С / Theodore Chasseriau / Биография |
| Theodore Chasseriau (Теодор Шассерио) / Биография / 514 просмотр |
| Имя(на русском)/псевдоним: Теодор Шассерио | |
| Теги: | |
 Творчество своеобразного французского художника первой половины прошлого века Теодора Шассерио до недавнего времени внимания почти не привлекало. В музеях Советского Союза нет ни одной его работы; во Франции значительная часть его произведений принадлежит частным собраниям и малодоступна; в Лувре экспонируется очень немногое. Только в 1974 году парижский ученый М. Сандоз опубликовал первый сводный каталог живописи и эстампов Шассерио: единственное доскональное исследование его творчества. Теодор Шассерио родился на о. Сан Доминго в год, когда парижане впервые увидели гениальный манифест романтической живописи — «Плот «Медузы» Жерико. Двухлетним ребенком Теодор Шассерио с семьей переезжает в Париж, где пройдет вся его недолгая жизнь. Но смутные воспоминания детства об экзотических красотах Гаити и, вероятно, примесь креольской крови со стороны материнских предков сообщили его натуре склонность к мечтательной экзальтации и причудливую изысканность вкусов. Двенадцати лет Шассерио уже обучался в мастерской Энгра, который однажды выспренно объявил его «будущим Наполеоном живописи». Успев за два-три года основательно овладеть искусством рисунка, усвоенным по методу учителя, Шассерио уже в 1834 году пишет портрет художника П. Марилья (Лувр), свидетельствующий не только о высокой профессиональной подготовке, но и об интересе к творческой личности романтического поколения. Ранние произведения Шассерио — это изображения его близких: отца, матери, братьев, сестры, наконец, автопортреты. Неброские, решенные в темной гамме, они мало напоминают холодно-совершенный стиль Энгра, который к тому времени уехал директорствовать на виллу Медичи в Италию. Туда вскоре последовал за ним и его ученик. Ранние образы Шассерио интимны, сдержанно-поэтичны, наивны и чисты: в линейной строгости, немногословности рисунка есть что-то от французского ренессансного портрета, а их созерцательная самоуглубленность и внутренняя уязвимость выдают притушенное романтическое волнение автора, тонко воспринимающего одну из тенденций французского искусства 30-х годов. Известность приходит к Шассерио после Салона 1839 года, где экспонировались «Купанье Сусанны» и «Венера Анадиомеда». Последняя работа — один из шедевров Шассерио. Композиция построена на изысканных сочетаниях нагого тела, серебрящегося на фоне небесной голубизны, мягко струящегося золота волос, перламутровых отблесков раковин на песчаном берегу. Мифологические, библейские и евангельские сюжеты вообще составляют важную часть наследия художника. В этих сценах доминируют хрупкие изящные фигуры с бледными отрешенными лицами, царит замедленный ритм плавных текучих линий. Во время пребывания в Италии молодой живописец создал замечательный портрет Лакордера (1840), богослова и проповедника, защитника модных тогда идей католического социализма и основателя «Братства христианских художников» в Риме. Поразительный по своей сдержанно-затаенной страстности и напряженности образ Лакордера живописно выражен четким графическим силуэтом, подчеркнуто объемными, резко промоделированными формами. Фигура проповедника высится как монумент на фоне сумрачной аркады монастырского двора, под сенью которой неторопливо беседуют два доминиканца. После возвращения из Рима в Париж Шассерио сближается с артистическим кружком «Молодая Франция», идеологом которого был писатель и критик Теофиль Готье. Одновременно художник попадает под сильное воздействие полотен Делакруа, написанных этим ведущим романтиком по алжирским и марокканским впечатлениям. В 1846 году Шассерио сам едет в Тунис, Алжир и Марокко. Покоренный яркостью первозданной природы Востока, народами, «сохранившимися в том виде, в каком были они в первый день творения», именно он, чье искусство было, конечно же, лишено широты дыхания и пафоса Делакруа, сумел передать потаенно-печальный, замкнутый и трагически-напряженный образ мусульманских стран. Темноглазые мавританки живут в безмолвной, непостижимо-загадочной атмосфере; их движения замедленны, взгляды таинственны и неподвижны. Сделанные же в духе Делакруа батальные сцены теряют напряженность и динамику и становятся несколько статичными и даже театральными («Предводители арабов перед поединком», 1852). Аналогичные черты прослеживаются в довольно многочисленных шекспировских образах (Ромео и Джульетта, Макбет, Лир). Постепенно у художника нарастает тяготение к некоторой внешней красивости («Тепидариум», 1853), демонстративности («Жена рыбака», 1852). В своих монументальных циклах (росписи Счетной палаты, 1844— 1848, сохранились во фрагментах; росписи церкви св. Роха, 1853) Шассерио пытался решить проблемы современной аллегории. Созданные под очевидным влиянием школы Фонтенбло фрески Счетной ч палаты не лишены многозначительной манерности и предвосхищают поиски французских символистов (панно «Мир», «Молчание», «Коммерция» и др.). Для истории французской живописи творчество Шассерио было очень симптоматично. Оно как бы сосредоточило в себе тенденции прошлого и будущего. Соединенные в этом противоречивом и подчас маньеристическом искусстве рационалистический эстетизм Энгра и эмоциональный накал Делакруа были обречены на вымирание. Но утонченная духовность героев Шассерио продолжает жить у Гюстава Моро и Пюви де Шаванна. |
 |
