| Главная / Все личности / P / Nicolas Poussin / Рождение французского классицизма |
| Nicolas Poussin / Рождение французского классицизма / 721 просмотр |
| Теги: | |
| Пуссен остался в истории французской живописи как основатель классицизма. Его работы — ясные, «поверенные алгеброй», — надолго стали образцом для подражания. Никола Пуссен — пожалуй, самая знаменитая фигура во всей истории французской культуры, хотя большую часть своей жизни он провел вдали от родины — в Италии. Именно в Риме происходило становление его манеры, именно здесь он обрел свою путеводную звезду — античное и ренессансное искусство. Сэр Джошуа Рейнолдс сказал о Пуссене: «Всеми своими мыслями он находился за две тысячи лет отсюда, целиком растворившись в античности». Сам мастер объяснял свое пристрастие к античности так: «Моя натура заставляет меня искать и во всем любить упорядоченность. Беспорядок враждебен мне, я избегаю его так же, как свет избегает тени». Такими воззрениями, без всякого сомнения, наделила его античная культура. Ведь до погружения в нее художник обнаруживал совсем иной — взрывной и импульсивный — характер. Правда, говорить о раннем периоде творчества Пуссена нам сложно. Ведь, по большому счету, мы имеем от него лишь одно «визуальное свидетельство» — рисунки, сделанные по заказу Джованни Баттисты Марино. Но и эти рисунки могут поведать о многом. Они выполнены в характерной для того времени стилистике маньеризма, свидетельствуя об увлечении автора итальянским искусством XVI века. В первые годы своего пребывания в Риме Пуссен очаровался эстетикой барокко. Композицию алтарного образа «Мученичество святого Эразма» (1628—29) он заимствовал с наброска, сделанного одним из родоначальников итальянского барокко, Пьетро да Кортона. Что касается колорита, то в это время Пуссен находился под влиянием венецианской школы. Особенно ценил он Тициана, с творчеством которого познакомился, посетив Венецию по дороге в Рим. Теплый колорит и изящество исполнения отличают работы Пуссена начала 1630-х годов. В эту пору его заинтересовали «романтические» сюжеты, почерпнутые из поэм Овидия и Торквато Тассо. Приблизительно тогда же мастер написал несколько картин, объединенных «вакхической темой». Уже с середины 1630-х годов композиции Пуссена становятся строже, свет — резче, колорит — холоднее, а мазок — острее и жестче. Так в творчестве художника претворилось изучение античного барельефа и скульптуры, а также работ Рафаэля, который стал любимым мастером Пуссена, потеснив в его сердце Тициана. В это время Пуссен увлекся философией стоицизма. Однако воспринимал он это философское учение весьма своеобразно, считая его краеугольным камнем христианства. Нельзя не согласиться с тем, что спокойствие и мужество перед лицом житейских бурь (а именно это исповедовали стоики) должно быть присуще христианину. Но самое это спокойствие покоится в христианстве совсем на других началах, нежели в философии стоицизма. Сблизить христианство и стоицизм можно, лишь предельно огрубив первое. Впрочем, такие сближения были характерны для современников Пуссена, а посему не будем удивляться той легкости, с которой художник переплетал и смешивал христианство и язычество. Любовь Пуссена к упорядоченности и величественности сказалась во многих его работах позднего периода. Среди них особенно выделяются две картины, созданные им в 1648 году на сюжет гибели афинского военачальника Фокиона. Этот видный политик нашел в себе мужество не пойти на поводу у общественного мнения, что и привело его к трагической смерти. Особую роль в этих картинах играет пейзаж — в этот период Пуссен, не обнаруживший гармонии и порядка в человеческой жизни, стал искать их в природе. Но природа «как она есть» не удовлетворяла мастера. Поэтому свои пейзажи он писал не с натуры, но тщательно выстраивал и организовывал, доводя их почти до геометрического совершенства. Работу над каждой новой картиной художник начинал с детальных этюдов, дополняемых затем многочисленными рисунками. В построении композиции Пуссену помогало специальное приспособление (в виде ящика), напоминавшее игрушечную сцену. На ней живописец расставлял маленькие восковые фигурки персонажей своей будущей картины. Передвигая эти фигурки, можно было менять композицию и изучать ее при различных углах освещения (для этого в стенках ящика существовали специальные прорези, прикрытые планками). «Задником» в этом настольном театре служил приблизительный набросок пейзажа, на фоне которого художник предполагал писать свою сцену. Из писем Пуссена мы знаем, как серьезно он занимался поисками будущей композиции, многократно проверяя и перепроверяя ее, добиваясь гармоничного соотношения всех ее частей. Никогда не имея и не желая иметь помощников, Пуссен всю работу над картиной — от первых набросков до заключительных штрихов — проделывал сам. «Для меня не существует мелочей, которыми можно пренебречь», — говорил он. Вероятно, мастер мог бы сказать и так: «Для меня не существует мелочей, которые я могу доверить другому». В последние годы жизни манера Пуссена заметно изменилась. Его пейзажи освободились от излишней вы-веренности, «разумности», стали более естественными. Зато еще более величественными выглядят на этом естественном фоне человеческие фигуры. В поздних работах Пуссена они напоминают мраморные статуи. Изменился и колорит художника. Еще недавно холодный и сдержанный, он приобрел серебристый, «потусторонний» оттенок. Замкнутый, почти отшельнический образ жизни, который вел Пуссен на склоне лет, не мешал его славе греметь по всем уголкам Европы. Уже тогда он стал живой легендой, кумиром начинающих живописцев. Его называли «самым искусным и опытным из современных мастеров кисти». После смерти Никола Пуссена объявили «светочем французской живописи». Идеальным, непревзойденным мастером величала его Королевская Академия живописи и скульптуры, основанная в 1648 году в Париже. Впоследствии классицисты как к последнему и главному козырю прибегали к имени Пуссена в своих спорах с представителями новых, более «вольных» художественных стилей. А в конце XIX века, когда романтизм, яростно отрицавший и отвергавший классицизм, сошел со сцены, творчество Пуссена стало вдохновляющим источником для целого поколения молодых живописцев — в частности, для таких титанов современного искусства, как Сезанн и Пикассо. |
 |
