Действительно, стоит только ознакомиться с многочисленными откликами под его работами, выставленными в интернете, как становится ясно, что понятия гармонии, красоты и «радости чувственного бытия» не очень-то применимы для описания его работ, размещённых в разделе ню – всегда лаконичных, «неправильных», но поражающих своей непонятной притягательностью. Необычность этих работ видна глазами, но ещё больше подчёркивается она тем широчайшим спектром откликов, которые вызывает фотография. Под шахабаловскими работами комментаторы пишут всё, от простых мнений «некрасиво» до лаконичных или очень развёрнутых описаний эмоций, возникших в зрителе, того, что он увидел в изображении, включая пожелания как можно было бы «улучшить» работу. Формально говоря, Александр изображает молодых, обнажённых девушек, которых можно назвать красивыми, но невозможно спутать с набившими оскомину куклами из глянцевых женских или мужских журналов. Шахабаловские девушки, молодые и красивые сами по себе, всегда повёрнуты к зрителю совсем не теми частями тела, которые вызывают томление мужской части аудитории и зависть женской, как, например, на этой фотографии.

      Поэтому зритель, не знакомый с творчеством Александра, очень часто начинает «подправлять» изображение красивой девушки до знакомого, красивого и эротичного стандарта. Я сам начинал с подобного отношения, но повертев мысленно изображённое и убедившись, что исправить ничего нельзя, я остановился и задумался. А что получится, если выставить ноги в правильные позиции, загадочно прикрыть то место, которое почти нагло выставлено в работе Александра? И только ответив на этот вопрос я понял, что на фотографии изображена вовсе даже не красивая девчонка. Присмотревшись, понимаешь, что это – портрет человека. Шахабалов нарочно выделил в этой работе акценты, из которых нижний сразу притягивает меня, как мужчину, и, только оторвавшись от этого притягательного акцента, зритель натыкается взглядом на глаза. Глаза человеческие – радикально отличающиеся от глаз «глянцевых» моделей – глаза, в которых отражается желание жить, любить, а не просто произвести впечатление на досужего зрителя.

      Человек вообще и женщина в особенности – существа, базирующие всё своё восприятие на сексуальности. В современной антропологии существует интересная точка зрения – человек современный (кроманьонец) отличается от предшествующего неандертальца во многом тем, что у неандертальцев, как и у животных, существовал период течки, когда допускались сексуальные отношения, а в остальное время женщины - неандертальцы охотились и собирали еду наравне с мужчинами, а отношения были бесполыми. Мы, современные люди, сексуальны всю свою жизнь. Именно этот постоянный вызов является причиной всех достижений человеческого духа, причиной гениальных творений искусства и, в то же время, причиной всех злодеяний, которые сопровождают человека в течение всей его истории. В этом смысле женщина – это муза, вдохновившая человечество на создание цивилизации и это вдохновение позволило человечеству завладеть всей землёй и вытеснить спокойных и уравновешенных неандертальцев в мир иной.

      После этого неожиданного экскурса в человеческую сущность, возвращусь к первому портрету, который я уже начал описывать. Любая девушка всю свою жизнь учится у мамы и у взрослых дам приёмам того, как быть красивой. Это накладывает на всех девушек лак стандартности. Ведь из глянцевых журналов всем известно, что нужно сделать, чтобы быть привлекательной. Для того, чтобы из-под этого глянцевого лака выступило что-то личностное, отличающее данного человека от всех остальных, нужно этот лак снять. Обнажение женского тела, как мне кажется, является одним из инструментов такого проявления личности в красивой девушке. Дело в том, что ни мама ни глянцевые журналы не учат тому, как себя вести без трусов. Поэтому весь многотысячелетний опыт подачи себя, выработанный миллионами женщин становится непригоден и девушка остаётся один на один с объективом фотокамеры. Вот тут ей помогает только своё, то, что она сама смогла понять в себе и в окружающем мире. Если раздеть модель безликую, то она либо смущается, либо инстинктивно принимает одну из поз, виденных в журналах. Если же она – личность, пусть ещё только 20-летняя, но уже личность, то взгляд художника может помочь ей выразить собственное понимание своей женственности, красоты и неповторимости. Ведь любая женщина, прежде всего, должна быть женщиной и даже ум и талант её в основе своей женственен. Шахабаловские модели, в большинстве своём, именно такие – юные, ещё только становящиеся, но уже не похожие на других женщины.

      Осознавая, что же меня привлекло в этом портрете, я попытаюсь описать словами то, что заменило простую эротику обнажённого тела. Наверное, нужно было заставить меня кинуться взглядом в наиболее притягательную часть женского тела, чтобы только потом я, поднимая взгляд вверх, наткнулся на глаза. Глаза совершенно невозможные в эротическом изображении. Именно эти глаза являются центром изображённого. Они оправдывают и собирают воедино «неправильное» положение ног, сгорбленную спину, складки на животе и даже совершенно невозможный, вызывающий, чёрный акцент и почти «лобовой» ракурс на том, что по всем законам эротики должно быть заманчиво завуалировано.

      В результате всего этого, подчиняясь воле автора, я ощутил, как движение моего взгляда вывернуло меня от первого подсознательного эротического импульса, через удивление «неправильностями» к другому взгляду на изображённое. Это похоже на рассматривание объёмных картинок, которые были популярны несколько лет назад. При обычном взгляде на такую картинку видны непонятные чередующиеся узоры, но стоит поднести её близко к глазам и сфокусироваться вдаль, как возникает совершенно другое объёмное изображение. В конце концов, эта юная женщина видится эротичной и привлекательной, но эротика эта совсем другого рода, в ней мало телесной гармонии, но есть привлекательность, дразнящая воображение. Если стандартная красота молодого девичьего тела может вызывать разве что желание овладеть этим телом, то этот взгляд провоцирует во мне стремление заглянуть поглубже, этот взгляд обещает не простые человеческие радости, а сложность отношений, взаимное притяжение и отталкивание – от него можно ожидать вдохновения, которое способна возбудить в мужчине женщина глубокая, женственная, а не просто гармоничная.

      Возвращаясь к шахабаловской мысли о том, что ню – это не только жанр, я бы сформулировал её так. Кроме всем известного жанра – радостного изображения гармонии женского тела, существует ещё и приём, способ возбуждения человеческой фантазии или освобождения личности от наслоений и лакировок, которые (лакировки) применяются людьми в обыденной жизни для предохранения своей ранимой души от царапин и синяков, наносимых нам внешним миром. А ведь именно изображение человека, вернее его внутреннего мира, освобождённым от обыденности, и является предметом искусства. Действительно, ведь обнажённая женская фигурка может изменить восприятие даже такого нейтрального изображения, как пейзаж: она часто снимает шоры со зрителя и настраивает его на совершенно иной лад. Но наибольшей силы этот приём достигает именно в портрете.

      Для меня Шахабалов первым открыл то, что происходит с женщиной, её взглядом, когда она осознаёт, что тело её обнажено. Пример такого сопоставления приведён на следующих двух фотографиях. Формально тот же приём – сопоставление одетого и раздетого человека есть и у Саудека, но тот совершенно не претендует ни на какой психологизм. Модели Саудека стоят большой толпой, так что лиц почти не видно, либо искусственно таращат глаза в камеру, да и вообще, Саудек играет душами зрителей, а не моделей, которые у него исполняют роль пластилина в руках скульптора. В отличие от этого Шахабалов всматривается пристальным взглядом в то, что происходит в душе модели, которая должна ею обладать, чтобы было куда всматриваться. И пусть она ещё совсем юная, неоперившаяся – личностное отношение к действительности, невозможное в гламурном портрете, бросается в глаза сразу. Большинство его моделей смотрят скорее внутрь себя, чем в фотокамеру. И взгляд этот очень разный у одетой и обнажённой модели. Раздевание, даже столь незначительное, как на приведённых двух фотографиях, снимает налёт женской уверенности в своих силах и во взгляде появляются человеческие черты – незащищённость, ранимость, появляется почти детский, незамутнённый интерес к внешнему миру.

      Так что же такое ню? Жанр, изобразительный приём или толчок, раскрывающий внутренний мир модели или провоцирующий фантазию зрителя? Или что-то ещё другое? Мне кажется, что каждый художник решает это для себя сам. А само понятие ню развивается и обогащается произведениями и взглядами художников. Ведь изображение обнажённой натуры началось, наверное, 15 тысяч лет назад со скульптурок «неолитических Венер», которые, обладая громадными бёдрами и грудями, часто вообще не имели головы, продолжилось в древнем Египте, Греции и Риме, где изображения были гармонично - прекрасны и призваны были услаждать взоры граждан, ну и так далее, до нашего времени, взгляд художников поднимался всё выше и выше от половых признаков к глазам и внутреннему миру женщины. Ведь что может быть прекраснее влюблённых женских глаз, смотрящих в мои?