 Зачем художники рисовали и рисуют, скульпторы лепили и лепят, фотографы фотографировали и фотографируют обнаженное тело, женское по преимуществу. Причем, случалось это в каждом виде изобразительного искусства с момента его возникновения. Ответ лежит на поверхности. Искусство, как сама жизнь, взросло на сексуальности, и пронизано сексуальностью. И нет сильнее мотива к творчеству, чем сублимированная сексуальность художника. Обнаженному телу, как объекту творчества, пытаются навязать идеологические и нравственные рамки, различного типа стандарты и установки. Наиболее распространенная в западной культуре состоит в том, что обнаженность должна являть совершенство и красоту человеческого тела, гармонизировать человека и природу. Такая эстетизация тела порождает массовое экспонирование обнаженной модели, как сексуального объекта, объекта вожделения, и ничего более. В моем понимании обнаженность сама по себе не представляет художественного интереса, и, конечно, не может являться направлением или жанром в фотографии. Это только прием, краска в палитре художника, или костюм, который может быть красивым или нет, уместным или нет, наделенным контекстным смыслом или нет. От красоты и роскоши платья не изменится содержание взгляда человека на портрете, но уместное платье усилит образ. Так и с обнаженностью в фотографическом искусстве. Фотографию делает интересной не тело человека, а сам человек, на фотографии изображенный. Прием обнаженности можно использовать в любых жанрах, от драматического портрета до лирического пейзажа. Новый смысл, особое послание зрителю – вот критерий оправданности приема, и никакие разговоры о гранях допустимого более не интересны. И все же, все же… Как красиво и совершенно произведение Творца! Александр Шахабалов
| 
